Происхождение интерсубъективности
(Глава 8 из книги «Сексуальные революции. Психоанализ, история и Отец» под ред. Г.Хьюера, 2011)
Готтфрид М.Хьюер
Психология бессознательного есть философия революции.
(Отто Гросс 1913а)
«Я общался исключительно с анархистами и считаю себя анархистом», - заявил Отто Гросс психиатрам (Berze and Stelzer 1999/2000: 24), обследовавшим его в 1913 году. «Я психоаналитик и на собственном опыте убедился в том, что существующий порядок […] никуда не годится […А] поскольку я хочу, чтобы всё изменилось, я причисляю себя к анархистам» (ibid). Тогдашние психиатры, не мешкая, записали политические воззрения Гросса в разряд симптомов психического расстройства.
Несмотря на то, что австрийский психоаналитик и анархист Отто Гросс (1877-1920) сыграл одну из главных ролей в становлении того, что мы сегодня называем современными сознанием и мышлением, оказав огромнейшее влияние на развитие психиатрии, анализа, политической жизни, философии, социологии, литературы и этики, он по сей день остается почти неизвестным. В значительной степени это является «заслугой» аналитической историографии, которую Эрих Фромм с вызовом называл «сталинистской» (1989: 195): инакомыслящие как бы перестают существовать, а их имена исчезают из официальных документов. Сегодня, когда заходит разговор об истоках психоанализа, в первую очередь вспоминаются имена Фрейда и Юнга. Но был ещё один человек, непосредственно контактировавший с обоими, но, в каком-то смысле, оказавшийся задвинутым в их тень. Первый биограф Отто Гросса назвал его «Искателем Рая» (Hurwitz 1979). В своем поиске Гросс был решительным и бескомпромиссным. Для историографии психоанализа этого было вполне достаточно, чтобы предать его имя забвению. Разумеется, я отнюдь не намериваюсь утверждать, что Гросс стоял вровень с Фрейдом и Юнгом. Но я рассчитываю показать, что он оказал существенное влияние на формирование аналитической теории и клинического опыта.
Я разделил главу на две части. В первой описывается история жизни Отто Гросса, а вторая посвящена его вкладу в психоаналитическую теорию и клинический опыт.
История жизни
Отто Ганс Адольф Гросс родился 17 мая 1877 года в деревушке Гнибинг неподалеку от города Фельдбах в Штирии, Австрия. Его отец Ганс Гросс, основоположник криминалистики, был известным специалистом в своей области.
Учился Отто Гросс в основном у частных преподавателей и в частных школах. В 1900 году получил диплом врача и, устроившись корабельным доктором, совершил путешествие в Южную Америку. В 1902 году был принят на должность младшего преподавателя в Грацском Университете и вел семинары по фрейдовскому психоанализу. В том же году женился и попал в известную психиатрическую клинику Бургхёльцли в Цюрихе, где прошел первый курс лечения от наркозависимости. Предположительно, там он впервые и встретился с Юнгом.
В 1906 году Гросс стал помощником психиатра Эмиля Крепелина, работавшего в Мюнхене, и начал вращаться в тамошних богемных кругах. Время от времени перебирался жить в Аскону, Швейцария, где оказал серьезное влияние на многих писателей (см.Michaels, Глава 10) и художников, работавших в жанре экспрессионизма, а также на радикальных анархистов. Он не только проповедовал сексуальную революцию – термин, который, как говорят, ввел именно он (Werfel 1990: 349), – но и жил согласно своим убеждениям: в 1907 году прижил трех детей от трех разных женщин, которые не только знали друг друга, но стали – и оставались – подругами. В том же году жена Фрида родила ему сына, которого назвали Питер. Другого его сына тоже звали Питер, его в декабре 1907 года родила подруга Фриды – Элзе Яаффе. А дочь Камилла родилась летом 1908 года, её матерью была швейцарская писательница Регина Ульман. В 1907 году у Гросса также был бурный роман с сестрой Элзы Яаффе – Фридой Уикли, урожденной фон Рихтгофен. Позже она вышла замуж за Дэвида Герберта Лоуренса. Именно она стала проводником идей Гросса о сексуальности и сексуальном освобождении, оказавших значительное влияние на Лоуренса (см. Turner, Глава 11) и на англо-американскую литературу в целом.
В 1907 году Отто Гросс принес в журнал «Archiv fuer Sozialwissenschaft und Sozialpolitik» (Архив обществознания и социальной политики), редактором которой являлся Макс Вебер, основоположник современной социологии, статью под названием «Der Psychologismus seit Nietzsche und Freud» (Психологизм со времен Ницше и Фрейда). Вебер в уничижительной форме написал отказ, но идеи Гросса о сексуальной революции всё же сильно повлияли на него (см. Главы 6 и 12).
Осенью 1907 года Гросс принял участие в Международном конгрессе по нейропсихиатрии, проходившем в Амстердаме. Там он снова встретился с Юнгом и решительно отстаивал выдвинутую Фрейдом теорию неврозов. В следующем году он выступил с докладом на Первом международном психоаналитическом конгрессе в Зальцбурге. Вильгельм Штекель позже вспоминал: «На заседании также присутствовал чрезвычайно одаренный Отто Гросс. В своей вдохновляющей речи он уподобил Фрейда Ницше и провозгласил его разрушителем старых предрассудков, исполином, раздвигающим психологические горизонты, революционером в науке» (1950: 122).
Вскоре после конгресса Гросс вернулся в Бургхёльцли, чтобы продолжить лечение от наркозависимости. Там его анализировал Юнг, а он, в свою очередь, анализировал Юнга. Поначалу Юнг был в восторге, о чем писал Фрейду: «В Гроссе я обнаружил множество аспектов, свойственных моей собственной натуре, я часто воспринимал его как своего брата-близнеца» (Freud and Jung 1974: 156). А вот Эрнст Джонс с самого начала испытывал недоверие. В мае 1908 года в своем первом письме к Фрейду, почти целиком посвященном Отто Гроссу, он выразил беспокойство: «Я слышал, что Юнг собирается психотерапевтировать [Гросса], и я, естественно, несколько встревожен, поскольку Юнг […] испытывает к Гроссу довольно сильную неприязнь» (Freud and Jones 1993: 1).
И, всё же, 40 лет спустя в своей автобиографии Эрнст Джонс напишет: «Юнг сделал всё, что было в его силах, чтобы помочь [Гроссу]; […] он рассказывал мне, как однажды работал с Гроссом 12 часов кряду, пока они чуть не превратились в кивающих болванчиков» (Jones 1990: 164).
Гросс прекратил лечение – попросту сбежал, перемахнув через ограду психиатрической лечебницы, хотя мог бы спокойно выйти через парадную дверь, поскольку пришел в клинику добровольно. Не признав поражения, Юнг объявил Гросса неизлечимым шизофреником, что походило больше на акт мести (Hurwitz 2001). Он чувствовал себя глубоко обиженным. На следующий год после произошедшего, в одном из до сих пор неопубликованных писем, Юнг написал Джонсу: «Я считаю, что открыто пропагандируя убеждения определенного толка, человек подрывает основы, на которых зиждется культура – т.е. рубит тот самый пресловутый сук […]. В любом случае, как бы там ни было, крайность, которую проповедует Гросс, вне всякого сомнения, порочна и опасна во всей отношениях (1909а)».
Может показаться, что Юнг целиком возложил вину за провал психотерапии на Гросса. Даже спустя почти 30 лет негативные чувства Юнга по-прежнему оставались довольно сильными. В начале 1936 года в письме к психоаналитику Фрицу Виттельсу, живущему в Нью-Йорке, он писал:
Я действительно хорошо знал доктора Отто Гросса. Я познакомился с ним […] в цюрихской клинике, куда он был помещен по причине пагубного пристрастия к кокаину и морфию. На самом деле, нельзя сказать, что он обладал какими бы то ни было гениальными качествами - скорее своеобразной изменчивостью, которая вводила многих людей в заблуждение. Он практиковал психоанализ самым скандальным образом […]. Он наслаждался безграничной манией величия; всегда считал, что сам анализирует докторов, и я не стал исключением. К тому времени он уже был полным изгоем. […] Я не наблюдал в нем никаких проявлений гениальности, хотя для кого-то бесконечная, преисполненная сарказма болтовня о проблемах может служить признаком одаренной натуры. Он был моральным уродом и отщепенцем, к тому же физически изношен из-за излишеств, которым предавался […]. Общался он, преимущественно, с художниками, писателями, приверженцами всякого рода утопий и дегенератами всех мастей.
(Heuer 2001: 670)
Таким образом, в истории психоанализа Гросс стал первым человеком, на которого навесили ярлык душевнобольного. В последующие годы многих блестящих психоаналитиков заклеймили подобным образом их же собственные коллеги. В их числе оказался и сам Юнг, для примера также можно привести такие имена, как Ференци, Ранк, Райх. Можно было бы рассматривать такое отношение как своеобразную награду за заслуги: революция – психоаналитическая – пожирает своих детей.
Не так давно психиатр Эмануэль Хурвиц, на протяжении многих лет занимавший должность главного врача в клинике Бургхёльцли, которой в свое время руководил Юнг, изучил все имеющиеся в наличии свидетельства, касающиеся клинического случая Отто Гросса, включая записи самого Юнга и диагностические отчеты других психоаналитиков. Опираясь на выявленные в те времена признаки шизофрении, он не нашел доказательств, подтверждающих этот диагноз.
Гросс отрекся от буржуазных ценностей, ушел с университетской кафедры и сошелся с богемой Мюнхена и Асконы, и в этих городах намеривался основать анархическую школу. Он общался с известными немецкими анархистами того времени: немецкий писатель еврейского происхождения Эрих Мюзам, которого он анализировал в 1907 году, был его близким другом. Мюзам написал восторженное письмо Фрейду, в котором благодарил его за созданный им метод, с помощью которого Гросс чудесным образом исцелил его от тяжелого невроза. (Мюзам был замучен гестапо в концлагере Ораниенбург в 1934 году). Отто Гросс оказал сильное влияние на своих друзей-писателей, работавших в жанре экспрессионизма, среди них Макс Брод, Леонхард Франк, Франц Юнг, Франц Кафка и Франц Верфель (Michaels 1983). Все они были едины в своем стремлении сломать традиционные устои и провозгласить новые ценности – извечный бунт детей против отцов. Вкладом Гросса в этот мятеж явилось участие в заложении основ психоаналитической теории.
В 1913 году Гросс жил в Берлине и существенно повлиял на движение дадаистов. Диагноз, поставленный Юнгом, вкупе с радикальной политической деятельностью Гросса, послужили для его отца основанием сдать сына властям как опасного анархиста и поместить на принудительное лечение в психиатрическую клинику в Австрии. Друзья Гросса развернули международную кампанию в прессе, и спустя шесть месяцев он вышел на свободу. Но отцу всё же удалось добиться признания Отто ограниченно дееспособным и даже установить над ним опеку.
Гросс задумывал издавать два журнала: один вместе с Францом Кафкой, а другой – под названием «Journal against the Will to Power» (Журнал против воли к власти) – совместно с писателями Антоном Ку и Францом Верфелем, но оба проекта не воплотились в жизнь. Однако в 1916 году Гросс вместе с группой радикальных писателей и художников подготовил к печати журнал «Die freie Strasse»/«The Free Road» (Свободная улица), целью которого являлось проведение «подготовительной революционной работы». Во время войны Гросс служил военным врачом в Восточной Европе. На тот момент он уже состоял в отношениях с медсестрой Марианной Ку, которая в 1916 году родила ему дочь Софи. В настоящее время София живет в Берлине и является Почетным президентом Международного общества имени Отто Гросса. Именно о ней, тогда ещё младенце, упоминал в своем письме Кафка (см. ниже), описывая ещё одну встречу с Гроссом, произошедшую летом 1917 года в ночном поезде, следующем из Вены в Прагу. В той поездке Гросса сопровождали Марианна Ку, их маленькая дочь Софи и писатель Антон Ку, брат Марианны. Кафка писал:
Я едва знал Отто Гросса; но понял, что соприкасаюсь с чем-то очень значимым, пытающимся дотянуться до нас рукой из окружающего абсурда. Растерянность в облике его друзей и близких (жены, зятя и даже загадочно молчаливого ребенка, лежащего среди дорожных сумок) была чем-то сродни той растерянности, в которой пребывали ученики Христа, стоявшие у подножия Креста, на котором был распят сын Божий […]. Я же тогда направлялся в Прагу, где у меня вскоре открылось легочное кровотечение.
(1983: 78)
Последние работы Гросса были опубликованы после войны – в период, когда немецкая революция пошла на спад. Отто Гросс умер 13 февраля 1920 года. За два дня до смерти его нашли полуголодным и замерзшим в одном из складских помещений в Берлине. Причиной смерти была названа «пневмония», хотя на самом деле к такому финалу его скорее привело многолетнее употребление кокаина. Франц Юнг, один из друзей Гросса, писал: «Звезда великого борца за изменение социального устройства вспыхнула, погасла и закатилась. Время его ещё не пришло» (1921: 91).
После смерти Гросса было опубликовано всего лишь несколько панегириков. Один из них, написанный Отто Каусом, появился в венском журнале «Sowjet» (Совет):
Лучшие революционные умы Германии сформировались под его непосредственным влиянием. В целом ряде творений, созданных молодым поколением, можно найти его идеи, доработанные и усовершенствованные в присущей ему удивительно ясной и неизменно последовательной манере.
(1920: 55)
Вклад в формирование психоаналитической теории и клинического опыта
Душа не может существовать без своей второй половины, которая всегда находится в другом, имя которому «Ты».
(C.G. Jung 1944: para. 454)
Современные аналитики, в большинстве своем, никогда и не слышали имя Отто Гросса, а если и слышали, то их знания чаще всего умещаются в одну фразу: «Не тот ли это шизофреник?». Но было время – если быть более точными, это было первое десятилетие прошлого века, – когда величайшие умы в области психоанализа удостаивали Отто Гросса высочайшей похвалы. В 1908 году Фрейд писал Юнгу: «На самом деле ты единственный, кто способен внести незаурядный вклад, если только не считать Отто Гросса» (Freud and Jung 1974: 126). В 1910 году Ференци написал Фрейду о Гроссе: «Нет никаких сомнений, что среди Ваших современных последователей он самый значительный» (Freud and Ferenzi 1996: 154). В 1912 году Адлер назвал Гросса «блистательным» (1997: 58). Карл Абрахам (1905) и Ференци (1920) неоднократно рецензировали работы Гросса. Вильгельм Штекель отзывался о нем как о «невероятно одаренном» человеке (1925: 552). Эрнст Джонс в своей автобиографии, над которой работал в конце жизни, написал: «[Гросс] был первым наставником, научившим меня методу психоанализа» (1990: 173-174), и добавил: «Я никогда не встречал человека, столь близкого к романтическому образу гения» (ibid).
Отто Гросс был первым аналитиком, который, опередив на целое поколение Вильгельма Райха, предположил существование диалектической взаимозависимости между внутренними изменениями индивида, с одной стороны, и политическими изменениями в обществе – с другой. В течение длительного времени Гросс оказывал влияние на Фрейда, Юнга и других ведущих аналитиков. Венгерский писатель Эмиль Сциттия (Emil Szittya) пошел настолько далеко, что в одной из своих неопубликованных новел назвал Отто Гросса «другом доктора Фрейда и интеллектуальным отцом профессора Юнга» (дата отсутствует: 211). Книгу «The Significance of the Father in the Destiny of the Individual» (Роль отца в судьбе индивида) (1906b) Юнг написал вместе с Гроссом – однако в более поздних изданиях изъял все упоминания о нем (ibib.: para. 659, n. 8). Предложенная Юнгом дифференциация психологических типов по принципу экстраверсии-интроверсии также базируется на понятиях, сформулированных Гроссом двадцатью годами ранее (1920: параграфы 461-467, 470-480, 693n.. 879).
«Анархия и терапия не совместимы друг с другом», – заявил не так давно Ирвин Ялом (1999: 172). Я же, напротив, хочу показать, что Гроссу удалось соединить анархический образ мышления с психоаналитической теорией и практикой таким образом, что их воздействие ощущается по сей день. Я также хочу показать, каким образом Гросс повлиял на изменение психоаналитической практики, которая от традиционной модели иерархического распределения ролей в паре доктор-пациент перешла к модели современной, когда считается, что оба участника процесса состоят во взаимовлияющих отношениях.
Примерно 120 лет тому назад, когда психоанализ только появился, Фрейд работал в рамках традиционной для тогдашней врачебной практики иерархической модели отношений. Вскоре он обнаружил, что по отношению к нему пациенты испытывают чувства, которые, скорее всего, обусловлены переживаниями, возникающими за пределами кабинета. Этот процесс он назвал «переносом», поскольку чувства как бы переносятся из других отношений. По его мнению, эти чувства вредили аналитической работе, и лишь постепенно он пришел к пониманию их важности. Поначалу он был уверен, что сам не подвержен влиянию таких чувств, поскольку провел самоанализ.
Только в 1908 году – когда Юнг, подстрекаемый своим тогдашним пациентом Отто Гроссом, завязал страстный роман с пациенткой Сабиной Шпильрейн – Фрейд задумался над тем, что чувства пациента, в свою очередь, могут провоцировать у аналитика ответную реакцию, вызывая в нем чувства, порожденные его собственным жизненным опытом. Так появилось понятие «контрпереноса». Но должно было пройти несколько десятилетий, прежде чем аналитики поняли, что могут использовать контрперенос в качестве важного инструмента «разговорной терапии». Так со временем лечение неврозов свелось к анализу отношений между аналитиком и пациентом, а сами отношения стали восприниматься как взаимовлияющие и диалектические. И первым этот процесс в 1944 году описал Юнг, показав на фундаментальной диаграмме, что участники аналитической пары являются равноправными партнерами (ibid.: para 422) – на диаграмме я заменил оригинальные термины Юнга «adept» (адепт) и «soror» ((мистическая) сестра).
Сознание алхимика - Сознание пациента
Бессознательное алхимика - Бессознательное пациента
Рис. 8.2. Фундаментальная диаграмма Юнга (1944), отображающая взаимосвязанные отношения между аналитиком и пациентом. Взята из книги Юнга «Психология переноса» (1944: para.422).
Юнг постулирует существование между сознанием и бессознательным аналитика и пациента постоянного – сознательного и бессознательного – контакта и взаимообмена содержанием как на внутриличностном, так и на межличностном уровне. Юнг писал: «Встреча двух личностей подобна смешиванию двух химических веществ; если они вступают в реакцию, происходит трансформация обоих» (in Russell 1992: 20).
Фрейдистам, разошедшимся во взглядах с юнгианцами, потребовалось без малого ещё 50 лет, чтобы выработать сходную концепцию, при этом даже не сославшись на Юнга (Dunn 1995). Сейчас эта фрейдистская концепция известна как «интерсубьективный анализ» (см. Heuer 1996).
А каким образом с этим всем связан Отто Гросс? Самым непосредственным. В 1914 году он писал: «В глубинах человеческой психики существует конфликт, который разрывает душу на куски, лишая её гармонии. Этот конфликт присутствует в каждом человеке, и всё человечество подвержено психическому распаду» (529). Имеется в виду «конфликт между тем, что принадлежит собственной натуре конкретного человека, и тем, что в нем есть от другого – «der Konflikt des Eigenen und Fremden» («конфликт между своим и чужым»), так его впервые назвал Гросс в 1909 году (см. также Gross 1915). Это понятие описывает суть любых отношений, которые, собственно, и представляют собой взаимоотношение «я» с другим. Гросс сосредоточился на изучении этой проблемы, когда никто из его коллег не уделял внимания данному вопросу.
В этом смысле Гросс может по праву считаться первопроходцем в области теории объектных отношений, как мы её сегодня называем, в её англо-американском варианте, в котором её сформулировали в 1930-х г.г. Суттье (Suttie 1935) и позже Фейрберн (Fairbairn 1952). Наивысшей точкой развития этой теории стало известное изречение Винникота: «Нет такой вещи как ребенок» (1952: 99). Человек становится тем, кто он есть, и представляет собой то, что он есть, только благодаря тому, что находится в отношениях с другими.
Гросс рассматривал личность в рамках функционирования нуклеарной семьи и первым проникся чувством глубокого сострадания к ребенку, живущему в конфликте. Он также распознал, каким образом семейные структуры, воплощающие в себе структуры патриархального общества, совершают насилие над личностью. В 1914 году он писал:
В семье, с существующим в ней укладом, ребенок с его зарождающейся способностью чувствовать, ощущает, что его врожденный характер, его собственная врожденная воля, его желание любить так, как это свойственно только ему, ни у кого не встречает ни понимания, ни интереса. Нет отклика на его стремление быть спасенным, т.е. сохранить свою индивидуальность и любить согласно своим внутренним законам. Поскольку никто не отзывается на это стремление, у ребенка возникает понимание того, что, если он не защитится, то будет отвергнут и задавлен, он осознает бескрайнее одиночество вокруг. И на этот его беспредельный страх перед одиночеством семья в той форме, в какой она существует сегодня, реагирует только одним способом: оставайся одиноким или становись таким, как мы. Ни один человек не может жить без любви, начиная уже с самого раннего возраста. Это невозможно […]. В современной семье ребенок должен уподобиться окружающим его людям […]. Страх одиночества […] вынуждает ребенка приспосабливаться.
(Gross 1914: 530)
В некотором смысле Гросс предвосхитил понятие нарциссической травмы, введенное Фрейдом лишь спустя два десятилетия, а также то, что Анна Фрейд называла «идентификацией с агрессором». Вышеприведенные строки были написаны примерно за 65 лет до появления книги Элис Миллер «Драма одаренного ребенка» (1995).
Таким образом, фокус терапевтических исследований Гросса сосредоточился на способности устанавливать отношения. Позже Фейрберн выдвинул предположение, что «при рождении уже присутствует примитивное либидное эго, ориентированное на внешний объект» (Clarke 2001). Гросс усматривал этот аспект не только в области межличностных отношений, но и в идее коллективизма, которая являлась частью революционной идеологии и состояла в предоставлении возможности свободно общаться на равных, чем опередил Вильгельма Райха на целое поколение:
Воля к установлению отношений в противовес воли к власти должна быть наивысшей и истинной целью любой революции. Таким образом, необходимо показать, что человеческая природа в том виде, в каком она устроена и заложена в каждом, стремится к обретению двух величайших ценностей, коими являются свобода и отношения.
(1919с)
На протяжении всей своей жизни Гросс выказывал обеспокоенность этической стороной рассматриваемой проблемы, которая в конечном итоге выразилась в понятии ‘врожденный «инстинкт взаимопомощи»’ (1919b: 682), определяемый им как «базовый этический инстинкт» (1914: 529). В этом вопросе Гросс ссылался на открытый Кропоткиным закон взаимопомощи, действующий в животном мире. Взаимность является центральным понятием философии анархизма. Примерно на 150 лет раньше Прудон использовал термин «мутуализм», описывая свободные отношения равноправных групп, существующих на основе взаимного обмена. Кропоткин детально разработал эту концепцию в своей книге «Взаимопомощь как фактор эволюции», впервые опубликованной в Англии в 1902 году. Современные исследования в области нейробиологии, антропологии и генетики, судя по всему, подтверждают эту теорию (см. Глава 17). В одной своей статье, помещенной в газете «Гардиан», Натали Анжер (Natalie Angier), отвечая на вопрос ‘Почему мы не можем не помогать друг другу’, пишет следующее: «Мы помогаем ближнему не только из благородства. Дело в том, что желание помогать заложено в наших генах» (2001: 3). Таким образом, Гросс был первым аналитиком, который ввел этическое понятие в психоаналитическую теорию и практику.
Одно из наиболее сильных врожденных стремлений человека, направленное на ближних и проявляющееся в самые первые годы и даже месяцы жизни, – это, собственно говоря, стремление к психотерапии. Крошечный процент людей, которые профессионально посвящают себя делу психоанализа […] как раз и служит явным проявлением склонности к терапии, свойственной всем людям.
Вышеприведенное высказывание не принадлежит ни Кропоткину, ни Гроссу. Эти строки в 1975 году написал Гарольд Сирлс (Harold Searles) в книге «The Patient as Therapist to His Analyst» («Пациент как терапевт для своего аналитика») (1979: 380).
В мае 1908 года К.Г. Юнг написал Фрейду о том, как он проводит лечение Гросса в клинике Бургхёльцли:
Я бросил всё и проводил с Гроссом сутки напролет, чтобы как можно дальше продвинуться в его анализе […]. Каждый раз, когда я «застревал», он тут же начинал анализировать меня, что благотворно сказалось на моем здоровье.
(Freud and Jung 1974: 153; перевод изменен)
Перед нами первое свидетельство взаимного анализа, при котором – пусть и периодически – партнеры работали друг с другом как равные. Подобную вещь Гросс уже раньше практиковал со своими друзьями. Я полагаю, что взаимный анализ Юнга и Гросса можно считать ключевым событием, в значительной степени определившим создание Юнгом теории, которая позже нашла свое конечное выражение в виде диаграммы диалектических отношений (см. Рис.8.1).
Отто Гросс расширил эту концепцию, включив в неё, помимо диалектических отношений внутри аналитической пары, способ взаимодействия людей как индивидов с внешним миром в его политическом измерении. Важное место в его размышлениях занимал вопрос взаимосвязи личного, и даже глубоко интимного, с политическим аспектом, в результате чего появилось понятие «сексуальная революция», в котором заложены идеи, получившие более широкое распространение только по прошествии примерно 50 лет. На Зальцбургском конгрессе в 1908 году Фрейд, защищая свою точку зрения, ответил Гроссу: «Мы – врачи, и должны оставаться врачами» (Gross 1913b: 506-507). Это высказывание было отголоском того вывода, к которому Фрейд пришел ранее в том же году, выступив с осторожной критикой общества с позиции психоанализа. Одна из финальных фраз в его статье под названием «’Civilized’ Sexual Morality and Modern Nervousness» («’Цивилизованная’ сексуальная мораль и современная невротичность») звучит так: «Выдвигать предложения о реформировании никоим образом не входит в компетенцию врача» (1908: 204). Должно было пройти более 20 лет, прежде чем Фрейд снова отважился выступить с критикой социального устройства общества в своей книге «Civilization and its Discontents» («Недовольство культурой») (1930). Отказ Фрейда от одного из центральных понятий своего учения, т.е. неиспользование им психоаналитического подхода при исследовании культуры и общества, вызывал у Гросса глубокую обеспокоенность. В одной из своих последних работ, увидевшей свет ещё при его жизни, буквально за несколько недель до смерти, Гросс сожалеет о «подавлении последних революционных идей […] талантливым первооткрывателем исследовательского метода» (1920с: 319). Гросс пишет:
Ни одной революции в ходе истории не удалось дать человеку свободу. Все они не достигали желаемого результата из-за появляющегося под конец поспешного желания соответствовать общим нормам и становились, тем самым, предтечей возникновения новой буржуазии. Все они провалились по причине того, что вчерашний революционер нес в себе стремление к власти … которое сковывает любую личность.
(1913а: 386)
Казалось, что психоанализ представляет собой идеальный инструмент революционной борьбы. Гросс надеялся, что с помощью психоанализа станет возможным освободить душу из оков. Его точка зрения заключалась в следующем:
Психология бессознательного есть философия революции, т.е. она может считаться таковой на том основании, что вызывает брожение и бунт психики, освобождает личность от пут собственного бессознательного. Она подходит для того, чтобы изнутри подготовить человека к свободе, выполняя подготовительную работу для осуществления революции.
(ibid.: 384)
Таким образом, в рамках сформировавшейся теории о сущности аналитических отношений существуют направления, отправной точкой которых, вне всякого сомнения, можно считать взаимный анализ Гросса и Юнга. Развитие этих направлений, связанных с анархической концепцией взаимопомощи (Kropotkin 1905), сторонником которой являлся Гросс, привело к появлению того, что сейчас некоторые психоаналитики называют интерсубъективностью (Dunn 1995).
Я считаю, что опыт взаимного анализа с Гроссом также во многом повлиял на разрыв Юнга и Фрейда. В своих мемуарах Юнг называет поворотной точкой в отношениях с Фрейдом тот период, когда в течение года после окончания «эксперимента» с Гроссом он так и не нашел подобной взаимности у Фрейда (Jung 1963: 181-182).
Влияние идей Гросса о взаимности выходило за пределы психоанализа. Я обнаружил, что с работами Гросса был знаком Мартин Бубер. Тогда ещё совсем молодой философ заочно познакомился с Гроссом благодаря ожесточенному спору, который с ним вел, отстаивая традиционные семейные ценности, один из лидеров анархического движения Густав Ландауэр, близкий друг Бубера. В 1911 году Бубер поддержал Ландауэра, решившего не публиковать в журнале «Der Sozialist» («Социалист»), редактором которого являлся, ответ Гросса на свои нападки (Buber 1911, in Landauer 1929: 383, n. 1) – оба сошлись во мнении, что написанное Гроссом – «полная ерунда». Однако в той статье Бубер наткнулся на концепцию Гросса о базовом конфликте между тем, что в человеке принадлежит его собственной натуре, и тем, что в нем есть от других, в которой Гросс особый акцент делал на взаимоотношениях, поэтому можно осмелиться предположить, что именно тогда появились зачатки диалогической концепции отношений «Я-Ты», которую Бубер обнародовал спустя примерно десять лет (Heuer 2003b). Здесь также прослеживается очевидная связь с «идеальной ситуацией речи» Юргена Хабермаса, которая не подтверждалась раньше.
В аналитической психологии существует ещё несколько «краеугольных камней», первые упоминания и определения которых встречаются в работах Гросса. Недоказуем тот факт, что взгляды Гросса по этим вопросам оказали непосредственное влияние на Юнга, поскольку нет подтверждения того, что Юнг разделял его точку зрения. И это не удивительно, потому что, как я уже отмечал, позднее Юнг изъял все упоминания о Гроссе, которые указывали на него как на соавтора идей, изложенных в книге «Влияние отца», что, собственно, и говорит о возможной фальсификации записей. Конечно же, эти первые наметки и первые определения были далеки от детально разработанных концепций, каковыми они предстали позднее в работах Юнга. И до тех пор, пока не будет предоставлен полный и беспрепятственный доступ ко всем бумагам Юнга, можно лишь говорить о сходстве в ряде ключевых моментов, которые потом вошли в определения, данные Юнгом.
Гросс перенес свои представления об отношениях в область, которую Юнг намного позже назвал unus mundus или mundus imaginalis – «мир воображаемый» (Samuels 1989: 161-172), он и есть та основа, которая связывает между собой всех людей. Эту область Самуэлс, ссылаясь на Винникота, называет «третьей сферой» (ibid.: 167). Этот термин, как и термин «аналитический третий», используется для описания сферы переживаний, возникающих между участниками отношений. Интересно отметить, что в данном вопросе Самуэлс ссылается на Бубера, на которого, как известно, оказал влияние Гросс (ibid.). Гросс, а вслед за ним и Бубер, не проводили различия между межличностными и религиозными отношениями. В действительности Гросс считал, что как раз отношения и создают нуминозное. В 1913 году он написал, что «отношения, возведенные в ранг религии, образуют нечто третье» (1913с: col. 1180). Гросс первым связал анализ с религиозным и духовным миром. По его мнению, в понимаемых таким образом отношениях заложена принудительная сила [почти компульсия], неизменно стремящаяся к индивидуализации. Это сила автоматически выявляет возможности для различного рода переживаний, а также способности поддерживать психическое тепло, которое стремится к общему всеохватывающему психическому теплу (ibid.). Ещё раньше, в том же самом году, Гросс заявил, что сексуальность «не сводится только к человеческой сексуальности, а является чистым воплощением великого третьего» (Gross 1913a: 1142: см. также Глава 17).
На концепцию Фрейда, постулирующую дуальность инстинктов жизни и смерти –олицетворением коих являются соответственно Эрос и Танатос, – Юнг отреагировал предложением заменить Танатос (ницшеанским) понятием «воля к власти» (Jung 1917/42: 53), что больше всего соответствует концепции Гросса, выдвинутой им намного раньше, в которой понятию «воля к отношениям» также противопоставляется понятие «воля к власти». И в том, что Юнг схематически представлял устройство психики в виде концентрических кругов, где внешние круги соответствуют поверхностным слоям, а центральный круг – глубинному ядру, приравниваемому к коллективному бессознательному, тоже обнаруживается удивительное сходство с концепцией Гросса, согласно которой личное одновременно является политическим, другими словами, коллективным.
Совсем недавно открылись новые факты, свидетельствующие о влиянии Гросса на развитие психоанализа. Дело в том, что в бумагах, завещанных Дорианом Файгенбаумом Нью-Йоркскому психоаналитическому институту, предположительно обнаружены последние сочинения Гросса (Gross 1920a, 1920b). Имя психоаналитика Дориана Файгенбаума, в отличие от таких имен как Фрейд, Ференци, Райх и Юнг, не на слуху. Дориан Файгенбаум познакомился с Гроссом во время Первой мировой войны, когда состоял на службе в армии, и впоследствии проходил у него анализ. В течение шести лет Файгенбаум работал психиатром в Швейцарии, затем правительственным советником по вопросам психиатрии в Палестине, потом уехал в Нью-Йорк, где уже начал работать как психоаналитик. В заявлении на членство в Нью-Йоркском психоаналитическом обществе он указал Гросса в качестве своего обучающего аналитика. В 1930 году он редактировал специальный номер журнала «The Medical Review of Reviews» («Медицинский альманах»), посвященный психопатологии, для которого Фрейд написал вступление, завершив его словами: «Хочется надеяться, что статьи, подобные тем, которые доктор Файгенбаум решил опубликовать в этом номере журнала, будут в огромной мере содействовать повышению интереса к психоанализу в Америке» (Freud 1930b: 255). В 1932 году Файгенбаум стал соучредителем одного из трех старейших психоаналитических журналов «The Psychoanalytic Quarterly» и до самой смерти оставался его главным редактором. В посвященном ему некрологе написали: «Доктор Файгенбаум по праву считался одним из выдающихся представителей психоанализа в Соединенных Штатах Америки» (Lewin and Zilboorg 1937: 2).
Таким образом, один из ведущих американских психоаналитиков двадцатых-тридцатых годов прошлого века прошел базовый курс психоанализа, другими словами, обучающий анализ, у Гросса, что важно для оценки роли Гросса в истории психоанализа.
Некоторые из идей Гросса о роли языка были позже заимствованы аналитиками-лаканистами. Однако его влияние не ограничивалось только областью психоанализа. От работ Гросса по психиатрии ниточки ведут к антипсихиатрии Лэйнга и Купера – Гросса самого называли антипсихиатром (Hurwitz 1979: III; Dvorak 1978: 53), – к исследованиям Фуко и гендерной теории Джудит Батлер (Choluj 2000).
Заключение
Я привел доводы в пользу того, что Гросс оказал значительное влияние на формирование аналитической теории и клинического опыта, которое ощущается по сей день. Отто Гросс был «энтузиастом и сторонником живых экспериментов» (Green 1999: xx). Он подловил Фрейда на словах о том, что «любое психоаналитическое лечение есть попытка освободить подавленную любовь», и пытался проживать свои революционные идеи как в личной, так и в профессиональной жизни – он не желал их разделять. По этой причине он и стал невыносимым для тех, кто старался обосновать достоверность анализа как научной дисциплины в глазах общества и ученого мире в начале прошлого века. Уже в 1921 году, меньше чем через год после смерти Гросса, его зять Антон Ку написал о нем следующее:
Человек, имя которого знают очень немногие, не считая кучки психиатров и тайных агентов. И даже среди этих немногих его помнят только те, кто вырывал у него перья, чтобы украсить ими собственный зад.
(1921: 161-162)
Может быть, как раз сейчас пришло время освободить то, что было подавлено.
©Чемакина Ольга, перевод с англ., январь 2012г
Рис. 8.1 Отто Гросс (второй слева)
Рис 8.3 Дориан Фейгенбаум (1887-1937) с Отто Гроссом в конце 1-ой Мировой войны
